ГРАНИЦЫ
В нашем доме нет замков. Кроме входной двери, замков нет на дверях спален, ванных, туалетов, на ящиках столов и тумбочек. Изначально причиной этому было нежелание однажды высаживать дверь, если трехлетний ребенок случайно запрется. Но время прошло, дети выросли, а замки так и не появились.
Гости часто нервничают, не имея возможности запереться в туалете. «Не бойтесь, у нас все знают, что в закрытую дверь входить нельзя». Отсутствие замков приучило нас всех замечать проведенную дверью границу и не дергать ручку. Отсутствие замков приучило нас всех стучать и спрашивать, «можно зайти?». Отсутствие замков наградило нас уверенностью, что если просто закрыть дверь, то никто не войдет без спроса. Что не нужно запираться. Тебя и так поймут.
Сейчас много пишут о границах. Имея культурную историю, в которой только ленивый не влезал посмотреть, а как же живет советский человек, культурную историю товарищеского суда и трусов на веревочке в коммунальной ванной, в которой до сих пор допустимо поинтересоваться, «а что же ты до сих пор не замужем», «а когда второго», пнуть, что «у него ножки замерзнут», «наверное жена не кормит», культурную историю прочитанных дневников и копания в грязном белье, трудно не защищаться. Поэтому, потихоньку обретая те самые границы, мы проходим период агрессивной защиты. «Не ваше дело», «Вас никто не спрашивает», «засунь свой совет себе подальше», мы вынуждены врезать замки, чтобы, побившись в закрытую дверь и проорав в замочную скважину неприятные напутствия, отставленные агрессоры таки отступили. Это неизбежный период, и пройдет еще какое-то время, прежде чем агрессоры перестанут дергать ручку двери и наседать плечом, и можно будет не ставить железных дверей с колючей проволокой и ядовитыми дротиками.
Но у нас растет поколение, которое может избежать этой спирали.
Когда мои дети были маленькими, они могли красться мимо меня со стыренной конфетой и сказать «мама, не видь». Это было их заклинание, их закрытая дверь, в доверии, что достаточно попросить «не видь», и мама послушает, и не влезет с нотацией. И я не влезала.
«Мама, не смотри рисунки на столе, а то ты будешь ругаться». И мама не смотрела.
Мама чутко ловила этот особенный взгляд, когда ребенок увлечен чем-то сам, и тут вхожу я, и в его глазах отражается мое вторжение, и мама спрашивала: «я тебе мешаю? Ты хочешь сама? Мне уйти?». И когда ребенок кивал, мама уходила.
Мама останавливала брата, когда сестра кричала «я хочу одна играть!», и защищала ее границы. «Она сейчас хочет побыть одна. Не трогай ее». Не убеждала ее поиграть с братом, не обвиняла «ну что ты его выгоняешь!», не заставляла «возьми его в игру, видишь, он хочет с тобой», а защищала.
Мама стучала в закрытую дверь. И спрашивала «можно к тебе?». Мама не лезла в телефоны, дневники, ящики стола. Мама спрашивала «можно я возьму твою вещь?». Мама не говорила «нужно делиться». Мама говорила «она сейчас не хочет делиться, не лезь к ней». Мама говорила «можно я доем твою курицу?». Мама спрашивала «ты будешь доедать курицу? Данила хочет ее доесть». И если мама слышала «нет», мама говорила «Данила, Тесса не хочет давать тебе курицу».
И никто в этом не был виноват. Даже, если она так и не доест. Потому что граница — это закон. Ее не нужно оправдывать, ее достаточно обозначить.
Им не надо запираться и прятать, к ним и так никто не вломится.
Если в детстве наше личное пространство не оберегали, у нас нет опыта, как оберегать чужое. Тем тяжелее это делать с детьми, которые по сути вообще недееспособны, неблагонадежны, практически твоя собственность, и границ не знают и не имеют. Именно поэтому так важно границы выставлять не только там, где находятся мои, а еще и там, где находятся его, даже если он сам их пока не чувствует и не осознает.
Рано или поздно ему предстоит их найти и прочувствовать. И это может случиться лет в 13, после выволочки за прочитанное в дневнике, когда он переживет унижение и бессилие, начнет прятать дневник и решит для себя, что не пустит вас в свою жизнь. Можно лезть до тех пор, пока для него это станет невыносимо, и он не закроется и не повесит замки.
А можно гораздо раньше, остановившись самому. Показывая этим — здесь твоя граница. Я ее знаю и уважаю. Она незримая, но я, взрослый, о ней знаю, и именно поэтому не иду дальше. Создав ему опыт, что вокруг него есть неприкосновенное, куда не лезут, не ломятся, и это — его пространство, и это — нормально, и это безопасно. Когда в тебя никто не стреляет, не нужно отстреливаться.
Возможно, тогда в двери к нему никогда не появится замка от вас.
Ольга Нечаева
